Вопрос:
«Можно ли познать Бога? И если можно, то как?»
Ответ батюшки:
Когда мы задаемся этим вопросом, у нас сразу возникает целый спектр сопровождающих вопросов.
Во-первых, что такое знание? Как правильно понимать знание? Знаем ли мы мир в целом? И тем более, можем ли мы знать Бога? Если можем знать, то как? Или, может быть, это совершенно недоступно? Чем отличается специфически христианское учение о богопознании?
Обычно вспоминают классическую фразу Платона, что знание есть истинное обоснованное мнение, то есть некие представления, некие наши мысли о какой-то реальности, которые, само собой, должны быть истинными, то есть соответствовать этой реальности и должны иметь обоснование.
Соответствующее этому греческое слово «эпистема» входит даже в наш современный лексикон, в виде эпистемологии, то есть науки о познании, скорее причем о научном познании, теоретическом.
Но в Священном Писании мы встречаем чаще другое слово, если говорить о греческом языке, это слово «гнозис». И библейское познание – это не просто некое обретение информации, не просто некий прирост сведений.
Знание – это и единение с познаваемым, это проникновение.
Например, можно представить такую аналогию. Студент-медик может великолепно изучить учебник, знать о какой-то болезни, но это будет внешнее знание. А человек, к сожалению, встретившийся с этой болезнью и испытавший ее на себе, имеет знание внутреннее, знание как переживание.
И вот библейское знание все-таки сродни знанию-переживанию, знанию опытному. На это мы должны в первую очередь обратить свое внимание.
В общем смысле знание – это любой наш контакт с реальностью.
Мы даже не задумываемся, что мы что-то приобретаем, в чем-то возрастаем, потому что знание может быть как осознанное, так и стихийное, знание может быть методологически правильно оформленное, а может быть спонтанное, знание может быть целенаправленное и нет.
Поэтому, конечно же, знание как научное познание мы выделяем в особую область. Порой даже по отношению к знанию окружающего мира нередко философ может задаться вопросом, насколько наше представление адекватно, соответствующе.
Есть даже различные скептические, агностические позиции, которые считают, что наши знания – это просто фантазии наши.
Тем более как быть с Богом? Не является ли наше представление о Боге, если мы изначально в качестве установки уже принимаем веру в существование Бога, тоже нашим представлением о сверхсущем существе, просто нашими философскими рассуждениями? Где нам найти опору, если мы вспоминаем определение, что знание – это обоснованное мнение?
Конечно же, христианин имеет опору в первую очередь в божественном откровении, потому что Бог – это личностное существо. Бог открывается нам из своей запредельной высоты и сокровенности, поэтому мы даже говорим о божественном откровении.
Как святитель Филарет нам разъясняет, что это то, что сам Бог открыл о себе людям, чтобы они могли правильно и спасительно веровать в Него и достойно чтить Его. И вот в этой формулировке мы уже видим и границы нашего знания. То есть знание нам дается не полностью, не все.
В конце концов человек это просто не может вместить, будучи ограниченным существом. А Бог бесконечен и безграничен. Как Григорий Богослов говорит, некое море сущности, море бытия. Поэтому здесь нам дается то, что нам необходимо для жизни и для спасения.
Также мы должны помнить слова, сказанные самим Спасителем, 17 глава Евангелия от Иоанна, что сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа.
То есть Господь отождествляет знание Бога и вечную жизнь. То есть мы видим, что это не просто некое теоретизирование, не просто размышление и философствование о метафизических вещах и предметах.
Но как же мы можем знать?
Преподобный Иоанн Дамаскин в первой главе первой книги, посвященной богопознанию, начинает сразу с знаменитого библейского тезиса, что Бога не видел никто никогда. И он говорит, что Божество непостижимо и невыразимо.
И никто не знает Отца, кроме Сына. И Дух Святой знает внутреннее Божие, как только человек знает то, что внутри человека. Но Бог не оставил нас и в совершенном неведении о Себе, поэтому Он открывает нам Себя.
Но в чем же выражается это откровение?
Первое, о чем говорит преподобный Иоанн, он говорит, что знание о себе Бог природным образом всеял в нас. Оно встроено внутри нас. То есть мы, как образ Божий, мы созданные по образу Божия, несем в себе это видение о Боге, которое мы должны в себе осмыслить, открыть.
Поэтому одним из путей естественного богопознания, или опосредованного, то есть через мир, через творение Божие, является в том числе и путь самопознания. Святые отцы говорили о пути самопознания, как познании Бога, о пути изучения внешнего мира.
Причем в разные эпохи менялась даже фокусировка. Для античности с ее космоцентризмом в первую очередь обращали внимание на внешний мир, на космос, его гармоничность, целесообразность. Отсюда возникают так называемые космологические или телеологические аргументы доказательства бытия Бога.
В эпоху нового времени с господством картезианства люди уже обращают внимание на внутренний мир человека, в первую начинают изнутри себя размышлять о своем существовании, о своей несамобытности, о своей зависимости. Отсюда восходят к идее того, кто создал меня.
Более того святые отцы говорили даже, что самопознание больше нам дает о Боге, чем знание внешнего мира. Потому что внешний мир дает нам знание о Боге как о Творце, причем только общие какие-то знания, о Боге промыслителе.
Понятно, что по мере духовного возрастания, по мере очищения сердца человека, а именно к этому призывает Господь, говоря, что блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят, человек более постигает Бога, даже постигая мир. И напротив, постигая Бога, он и творение Божие постигает лучше, зрит вот эти божественные логосы, божественные замыслы о мире, смыслы мироздания.
Но человек, будучи образом Божиим, несет в себе нечто большее, чем весь окружающий мир. Человек – разумное существо. Человек – свободное существо, моральное существо. Человек – существо творческое. В окружающем мире мы этого не видим даже у высокоорганизованных млекопитающих.
Поэтому находя в себе некую эту избыточность, сверх того, что есть в окружающем мире, человек приходит к мысли о том, что это откуда-то в нем взялось.
Мы приходим уже к каким-то внутренним, психологическим, нравственным доказательствам бытия Бога, о том, что есть Бог как совершенный источник разума, свободы, творчества в нас.
Но это так называемое естественное богопознание. И оно недостаточно в первую очередь потому, что мы из откровения, объясняющего наш опыт, знаем, что человек находится в падшем состоянии. Адам согрешил, став смертным, тленным, склонным ко греху существом, и мы являемся наследниками праотеческого греха.
Поэтому нас отделяет от Бога и от познания Бога не только тварность, не только телесность, что уже отличает нас от ангелов, как разумно свободных существ, но отличает и греховность.
Поэтому, если перед нами стоит цель познания Бога, и что-то препятствует этой цели, значит, оно должно быть преодолимо. Если грех препятствует нашему познанию, и сказано, что мы должны очищать сердце, значит, это необходимые условия для богопознания, то, что в богословии нередко называется нравственными условиями богопознания.
Поэтому вот эта предельно практическая вещь на самом деле имеет и глубокое теоретическое значение. Итак, мы должны преодолевать свою греховность на пути богопознания. Мы должны к познанию стремиться, потому что Бог хочет, чтобы мы пришли в познание истины, чтобы мы были спасены, как об этом говорит апостол Павел в первом послании к Тимофею.
Но тогда может быть следующий вопрос.
Что мы можем знать, в какой мере?
Потому что, может быть, кто-то скажет, что Бог настолько велик, запределен, трансцендентен, что мы ничего знать о нем не можем, кроме того, что Он есть.
Как святые отцы говорили, мы знаем, что Он есть, но что Он есть, мы не знаем. И такая точка зрения тоже присутствовала, но при этом она не стала господствующей.
Мы, с одной стороны, говорим, что Бог непостижим, неведом, Он превыше всего. В Первом послании к Тимофею сказано, что Бог обитает в неприступном свете, который никто не видел и видеть не может.
Святитель Иоанн Златоуст дает очень глубокомысленное толкование на это место, против аномеев, против еретиков, которые считали, что Бог доступен познанию, как любая математическая задачка.
Но, с другой стороны, есть некое сокровенное в Боге, что недоступно для человека. Святые отцы, с одной стороны, указывая на места Писания о необходимости богопознания, с другой стороны, говоря о том, что это богопознание ограничено и недоступно, они выработали специальную терминологию.
Это сущность божественная и божественные действия энергии.
То есть сущность божественная, сокровенная, глубинная, бытие божественного оказывается недоступным, а Бог открывается в своих действиях, в своих проявлениях, в своей благодати миру.
Поэтому уже окончательно в XIV веке в паламитских спорах вырабатывается соответствующий дискурс, что Бог непостижим по своей сущности, и Бог постижим и выразим в своих энергиях.
Самое главное, конечно же, что Бог призывает нас к единению с Собой, потому что Он создал нас для Себя. И, как говорит Блаженная Августин, не упокоится сердце наше, пока не соединится с Богом.
Поэтому Бог призывает нас к Себе, желает, чтобы мы Его познавали. И не просто теоретически что-то узнавали о Нем, но, познавая, соединялись с Ним, приобщались к Нему, причащались Ему.