Отец Андрей, скажите, пожалуйста, почему Крестопоклонная неделя находится ровно посередине Великого поста?
Голгофа находится в середине истории. Линейный взгляд на историю — это взгляд, который ломает все языческие представления о мире. Язычники, они мыслят кругами, всякими спиралями. У них вечно все возвращается на круги своя, как у Екклезиаста, у них все очень грустно и все одинаково.
А выпрямленная история — это именно эсхатологический взгляд, который включает в себя то, что было, знание о том, что было, предвидение о том, что будет.
Как Господь евреям говорил: «Вы не знаете, откуда вы пришли, куда идете»? Это вот печальное состояние слепого духовно человека. Он не знает, откуда он взялся, куда он идет. И Христос выпрямляет историю. И мы знаем, что было в начале, знаем, почему все так сейчас, и знаем, что будет в конце и в середине всего этого исторического линейного процесса.
Это как раз только евреи обладали в древние времена этим взглядом на мир. Все остальные по-другому смотрели на жизнь. Мы получили это оттуда, из Писания. И в центре исторического процесса возвышается Крест Господа Иисуса Христа, который ломает историю на до и после.
Эта история после грехопадения, искупления, и дальше уже идет новый виток периода истории до второго пришествия Господа Иисуса Христа.
Поэтому подобает и в посту поставить крест в середину, потому что если поститься правильно, чего, думаю, мы не научились. И не знаю вообще кто это умеет, кроме Иоанна Лествичника, то вообще за пост можно всю жизнь прожить.
Можно внутри себя прожить всю жизнь Церкви со Вселенскими соборами, с уходом в монашество. Для того-то есть эта неделя: для торжества православия, Лествичника, Марии Египетской.
Грех, покаяние, падение, потом Пасха, конец, все, можно умирать. То есть в сжатом виде Пост дает возможность прожить всю жизнь Церкви в одной душе. И конечно, подобает кресту быть в середине в этом смысле тоже.
Многие из нас знают и понимают значение креста сейчас? Не многие. Но это надо узнать. Познание креста — оно многозначное. Например, нести крест свой. Это должен каждый знать. Что такое нести свой крест, и как это тяжело. Все христиане в этом смысле крестоносцы. Не в смысле, что надевают белый плащ, нашивают крест, берут меч, бегут воевать.
В смысле, что нужно нести свой крест. Одно дело — нести крест, другое дело, распяться на кресте. А третье — это уже знать силу Господнего креста. Как, например, прогоняют демонов, восстанавливают падшие души, отгоняет уныние, совершая чудеса в таинствах.
Ни одно таинство без креста не обходится. В крещении, в Евхаристии — везде знак Христа сопутствует любому таинству, потому что Дух Святой вслед за Ним совершает свои животворные дыхания.
Поэтому здесь нужно познавать Крест с самых разных позиций, как соединение неба и земли, как мир между людьми. В общем, если ты не несешь свой крест, не распинаешься со страстьми и похотьми, крест празден на тебе, даром висит у тебя на шее. Ты не знаешь Его силы. Это вызов, это вызов и мне, и тебе, и всем людям. Можно крестом махать кругом, там осеняться, осенять других.
Нужно нести крест, нужно распяться на кресте, нужно познать силу распятого Христа, потому что Он на кресте подверг позору всю область темных духов. Он видится нам как страдающий, в это время он сражающийся. У Павла написано, что он властно подверг злобных духов позору на кресте, он на кресте воинствует. Конечно, это все немыслимые, великие вещи, но там, в кресте все соединяется.
Центральное соединение креста — это пуповина вселенной. Надо всю жизнь познавать это все крестоношением, самораспятием и познанием Христа.
И вместе с тем крест считался казнью не благородной, позорной казнью. В том-то и дело, что человек должен быть лишен, должен быть лишен гражданского достоинства, достоинства гражданина. Он должен быть отребьем. Павла, например, не распяли, усекли.
Ты должен в глазах распинать, или ты должен быть не гражданин, лишенный базовых прав. То есть ты должен быть в нацистских глазах еврей, там, например, в глазах украинских националистов ты русня, то есть ты лишен человеческого достоинства, низведен на уровень животного, какого-то там таракана, скажем так. И крест тебе предназначен именно как лишенцу.
Павел пишет: «Выйдем к нему за град, поношение носящих». Христианин должен быть готов к тому, что на него будут смотреть как на второсортного, с двумя головами или там с одной ногой.
Будет же так, что 15-20 уродов соберутся и скажут одному двуногому, что он самый уродливый. С крестом соединяется лишение всех прав человеческого общежития, и это постоянно практикуется в мире против разных носителей и благодати.
Менялось ли отношение к нему на протяжении веков или пост — это нечто такое неизменное, то, что всегда призывает к одному и призвано изменить в человеке тоже?
Отношение к посту не может не меняться с годами, веками, с культурными разными изменениями. Не может не меняться, потому что, например, никогда люди, не ели сколько мяса, сколько сегодня едят.
Нормальный человек еще 150 лет назад ел мясо два раза в году: на Пасху и на Рождество. А в остальное время он питался, как получится, кислым молоком, вареной картошкой, сырой капустой. Поэтому ясно, что, если сравнивать их и нас, там непонятно. Они всю жизнь постились по сравнению с нами.
Никогда не было такого обилия, допустим, кондитерских, усладительных, не столько питательных, столько таких усладительных вещей. Сейчас это просто целая индустрия, то есть тысячи видов конфет и всяких разных вкусностей. Поэтому, конечно, подход к посту всегда бывает разный.
Сам пост по себе он одинаковый. Просто значит, не есть и не пить — вот это пост. Все остальное — это разные виды воздержания, более или менее успешные от животной пищи, от сладкого нужно обязательно воздерживаться. Также пост — это воздержание глаз, языка и ушей.
Почему пустыня является образом поста? Сам Христос постился в пустыне. Он бы мог в принципе, просто не есть, но Он ушел в пустыню. Это отсылка к соролетнему странствию, с одной стороны. Но это место встречи с дьяволом, потому что его удобнее встретить там, где нет ничего от цивилизации.
Надо выйти в пустыню человеку, значит, надо тушить гаджеты, надо отгребаться от этой мельтешни в глазах, потому что ты, например, курочку ты не ешь, например, но из гаджета не вылазишь. Ты не постишься, не обманывай себя, ты не постишься.
Пост — это пустыня, то есть ты не ешь, не пьешь и ничего не видишь, не слышишь, сознательно не слушаешь ничего, не слушаешь ни любимую классику, ни любимую попсу, не слушаешь ничего. Это пост.
Просто есть эпохи, которые более расположены к тому, чтобы поститься, а если эпохи, у которых пост превращается в невыносимую тяжесть. Что значит ничего не слышать сегодня? Это тяжело. Что значит ничего не видеть сегодня?
Раньше и так ничего не видели. Видели только, что там птица по небу летит, а тут же телевизор, компьютер, всякое остальное. Всё же хочется знать. А пост — это значит всё. Не ем, не пью, ничего не вижу, читаю Псалтирь, стою на коленях перед лампадой зажженной.
Это пост. Поэтому в этом смысле надо прийти к пониманию такого поста. Это баловство. Все люди балуются с Богом всю жизнь до седых волос, доживают до старости и балуются с Богом, ерундой занимаются. Я постился. Ты не постился ни разу еще, ты никогда не постился еще. Ты каждый раз начинаешь впервые поститься.
Что там? Отказал себе от удовольствия съесть котлету и думаешь, что ты постился 40 дней. Можно хлебом набить кишку и ходить с таким животом. От хлеба в посту ещё и толстеют. Картошку топчут, как сумасшедшие, как не в себя. Картошку, хлеб, хлеб с картошкой, картошка с хлебом.
Зачем такие посты нужны? Не есть — это пост. Пейте воду, грызите сухарь, бейте поклоном, изучайте Псалтирь наизусть, не смотрите телевизор. Это пост. Остальное — баловство.